Глава 4. Еда & урожай

Уже вторую сотню лет, со времен выдвинутой Либихом теории минерального питания растений, идет необъявленная битва урожая с едой. Пока перевес явно на стороне урожая. В тарелку есть что класть – есть нечего. Урожаи-то растут, а еды становится все меньше. Еще два десятка лет у меня «текли слезы» из сочувствия к американцам, тарелки которых заполнялись не едой, а урожаем. В Болгарии и Венгрии (в то время) хозяйкой на столах была еще еда. К сожалению, теперь и у болгар, и у мадьяр еда осталась практически лишь в памяти туристов.

Урожайная пошесть добралась и до Украины – и душеньку теперь можно отвести лишь в своем огороде. Скоро вступит в силу закон, по которому законным на прилавках будет только промышленное мясо и сало с боен. А за продажу на базаре сала с выращенного в своем подворье поросенка можно будет и загреметь.

Вот невычитанная ситуация. Около 10 лет назад провел у нас лето 12-летний американский внук Даниил. По возвращении домой внук признался маме, что больше всего у нас его поразили яйца. Они… пахнут!

А как же не пахнуть яйцам наших кур, если они не гуляют вдоль шоссе, не щиплют травку, покрытую осадками выхлопных газов, не клюют концентраты, сдобренные гормонами и иными биодобавками, а в загон им бросаются разносолы только с нашего огорода, в котором десятилетиями поддерживается равновесие и баланс?

Узнав, что в сентябре я сею дайкон в тимирязевскую светлицу, кто-то, возможно, захочет сказать: «Чудит дед!» Дед, однако, рассуждает здраво. Когда станет слишком холодно, дайкон, естественно, перестанет развиваться и путных корнеплодов не даст. Но наши куры глубокой осенью, возможно, одни на много верст кругом, балуются вкуснейшей сладкой зеленью и, прервав «каникулы», вновь начинают нести те пахучие яйца, что так поразили Даньку.

Уму непостижимо… Считай, все мои долгие годы прошли под неумолчный трезвон «догоним и перегоним Америку». Само собой, имелось в виду, что Америка стоила того, чтобы гнаться за нею. И вдруг… в баклажанах нет милой изюминки-горчинки, огурец абсолютно ничем не пахнет, колбаса, правда, пахнет, но ванилью, пресловутый стейк в ресторане – вата, вымоченная в пепси-коле, хлеб – тоже вата, но ни в чем не вымоченная. Чего же ради гнались мы за такой Америкой?

В конце ушедшего века вполне ассимилировавшиеся русские американцы горделиво смаковали шутку: «Когда в Америке появляется первая клубника? – В шесть утра». Только непонятно, зачем они называли клубникой sfrawberry, действительно появляющуюся в шесть утра, но имеющую консистенцию (да и вкус) молодой древесины?

Страшновато. Если ситуация не изменится, если урожай одержит победу, наступит катастрофа. У этой главы ясная цель – поддержать еду, помочь ей выстоять, хотя бы в собственных огородах. Больше того, я хочу, чтобы еда и урожай сроднились, слились в одно целое.

Сижу я однажды задумчиво в метро, считай, отключившись от реалий. Вижу перед собой две пары ног – женскую и мужскую. Вторым ядром «компьютера» отмечаю (по обуви), что пара почтенная. Поднимаю голову и ясно вижу ОДНО СУЩЕСТВО: мои сверстники смотрят не друг на друга, а в одну сторону, да так, что сердце зашлось.

Вот это и есть сверхзадача главы – рассказать, как сделать так, чтобы урожай и еда СМОТРЕЛИ В ОДНУ СТОРОНУ, чтобы вновь стали ЕДИНОЙ СУЩНОСТЬЮ. Я не желаю ни победы еде, ни поражения урожаю. Я хочу, чтобы еда и урожай, когда-то бывшие завидной парой, помирились, обнялись, сошлись.